Край вечного лета

Случилось чудо. Отныне Русь стала страной вечного лета. Внезапно, без объявления войны, в ночь с субботы на воскресенье, пока люди спали, а тусовщики зажигали в ночных клубах, страна перешла на летнее время. Ось планеты сместилась к югу, и одна шестая часть суши подобно гигантской ящерице переползла на один часовой пояс к востоку. И началась совсем другая жизнь.

Не стоит обращать внимания на глубокий снежный покров, или на свисающие с крыш смертоносные сталактиты. Потому что теперь все иначе. И в сердце кадого уже цветут розы. В полях колосятся кокосы и обильно распускаются ананасы. Истинное лицо земли сразу не разглядеть. Так что не надо удивляться, если лик ее до времени скрыт от масс ради их же пользы. Не все видно глазу.

Да и кому следует верить патриоту: глазам, или правительству?! И если твой глаз искушает тебя усомниться в словах родины, то вырви и выброси его в мартовский снег, покуда не пожрала твой ум коварная трясина либерализма. Лето это святое. Теперь, благодаря героическим усилиям власти, оно навсегда с нами. И мы благодарны героям, подарившим нам еще один светлый час.

Россия — край вечного лета. Никогда больше природа не принудит нас отступить, переведя стрелки часов назад. Не прольются осенние дожди, и не заметет проспекты зимняя вьюга. Летнее время продлится вечно. Сэкономленные расходы устремятся на возведение прекрасных замков из хрусталя для давно заслуживших того лидеров страны, и наступит прекрасное завтра.

В этом завтра нам жить. Но возьмут туда не всех. Есть основания полагать, что летнее время надо сперва заслужить. Халявщикам и бюджетникам в нем не место. Так что в вечное лето возьмут лишь тех, кто готов и дальше трудиться ради своей страны на высоких постах, коие доверил им народ. Потому что лидер должен смотреть вперед. И жить в будущем. Опережая косный электорат хотя бы на час.

Непрофильные активы, включая коммуналку, образование и медицину, будут оставлены в зимнем времени. Естественно, вместе с обслуживающим их персоналом. Так что, не стоит изумляться, если ни один из нас не заметил лета. Так и должно быть, ведь для нас с вами ничего не изменилось. Мы тот самый хвост ящерицы, оставленный в руках ухватившего ее за мягкое место врага.

Этот враг - время. Неумолимо отмеряющее последние годы Третьего Рима. Рассыпались в прах древние стены, и давно уж мир не слыхал грозной поступи легионов. Шакалы и крысы потеснили орлов, и хотя изображение на гербе осталось прежним, он давно уже никого не обманывает. И вместо орла на нем уместнее пришелся бы двуглавый голодный крыс. Крепко впившийся лапками в чужое добро.

И это значит что теперь у нас будет не только две России и два народа, но и два времени. Хотя это давно так. Покуда один народ перемахивает сугробы в два человеческих роста, и мается простудой под протекающими крышами, другой нежится в бассейнах с подогревом на берегах теплого моря. Те, кому положено, всегда найдут способ жить в вечном лете. Оставив зиму неудачникам.

Можно долго приводить расчеты о пользе нового времени. Точно так же десятки институтов обосновывали раньше введение перевода стрелок. Сотни ученых защищали диссертации и получали государственные премии. А сейчас дербанят бабки проекта «национальное здоровье». Если партия скажет надо, значит быть по сему. Наука на Руси что дышло, куда прикажут — то и вышло.

С позиций серьезной науки вопрос о летнем времени более чем спорный. С одной стороны сдвиги ритмов могут разрушить здоровье. С другой, организм чахнет от размеренности и следования графикам. Регулярная встряска для нас живительна. Не говоря о вполне измеримой пользе перемен для развития интеллекта и навыков адаптации. Но, у всего есть обратная сторона.

Можно выделить две принципиально полярные установки по отношению к человеку. Первая, названная Ницше аполлонической, предполагает благотворность порядка и размеренности. На нее опираются поборники распорядка дня, режима питания, этического и политического консерватизма. Людям лучше ходить строем, одеваться по установленным образцам и следовать неизменным законам.

Эрих Фромм называл такую позицию некрофилической. Согласно ей, образцом личности является робот, лишенный индивидуальности и человеческих качеств. На материале врачебной практики и примерах из истории он убедительно показал, как эта позиция приводит к человеконенавистническим, фашистским и отрицающим жизнь взглядам. И соответствующему поведению.

Противоположная дионисийская установка опирается на доверие к жизни. Реальность непредсказуема и спонтанна, и мудрость состоит в следовании ей, вместо тщетных попыток навязать свои правила. Фромм назвал эту позицию витафилической, влюбленной в жизнь. Следуя ей человек учится жить с удовольствием, принимая перемены и адаптируясь к ним. Отказавшись от жестких правил.

Характерно, что власть с неизменной регулярностью выбирает некрофилическую позицию. Навязать единый ритм и правила, построить попирающую личность вертикаль, заткнуть рот инакомыслящим и спустить сверху общую для всех идеологию. Руководить культурой и управлять прессой. Хороший народ марширует строем. Гражданин должен сверять часы по кремлевским курантам.

Некрофилическую установку выдает презрение к свободе. Любовь ко всему не живому, искусственному и механическому. Приоритет закона над совестью, техники над психологией и машины над человеком. Цифры показателей экономического роста важнее неуловимого счастья. По этому как при введении перевода стрелок, так и при его отмене, главный аргумент это деньги.

Тридцать лет назад перевод стрелок мотивировался экономией электроэнергии. Прочее подгонялось под результат. Сегодня, когда стержень экономики переместился из заводских цехов в офисы и торговые залы, кривая потребления энергии сместилась. Под новый график осталось подогнать медицинские показатели, психологию и общественное мнение. Что и наблюдаем.

Заметим, что в те годы миллионы людей работали в две, а то и в три смены. То есть смещали свои графики не раз в пол года, а каждую неделю. И кого интересовало влияние смены ритмов на здоровье, продолжительность жизни или уровень счастья? Сравнения показателей работающих посменно с живущими размеренно не проводились. Тем более, счастье в принципе не измеримо.

В новой экономике картина противоположная. Исполнители ведут размеренную жизнь, приходя в офисы и покидая их в отмеренное время. Элита имеет скользящий график и ненормированный рабочий день. И отпуск по собственному выбору. Имеющие деньги и власть непрерывно перемещаются по миру. Меняя часовые и климатические пояса много раз в году. И эти люди еще живы.

Стенания элиты на тяжкую жизнь вряд ли стоит принимать в серьез. Тем более, ни один из этих путешественников во времени не горит желанием сменить кресло руководителя на место у станка. Или отказаться от регулярных перелетов на берега теплых морей. Значит, не так смена часовых поясов страшна, как ее малюют. Особенно, для проводящих жизнь в теплых краях за счет бюджета.

Тогда из-за чего весь сыр-бор? Власть озаботилась экономией бюджетных средств? И как всегда, за счет граждан. Идея меньше воровать и рационально обращаться с тем что есть судя по всему не обсуждается. За все снова заплатит народ. Это привычно. Но сама потребность экономить это очень тревожный знак. Похоже, в закромах родины ложка скребет по дну...

Это значит, что украли все. Тем, кто не поспел к кормушке придется затянуть пояса. Итак, у нас будет два народа. Успешные — те кто успел урвать. И горбящиеся на них неудачники. Для первых жизнь наполнена благом. Остальным запудрят мозги с помощью послушного телевиденья. Заменив назревшие перемены видимостью реформ. Переход на летнее время как политическая платформа партии власти...

Так что будет естественно, если правящая партия переименует себя в «летнюю Россию». И взмахнув серебристым крылом покинет наши края. Так будет лучше для всех. Потому что время неумолимо. И ни один политик не в состоянии отменить законы природы. Хотя может набирать очки, обещая обратить время вспять. Или проделывать с ним иные фокусы на деньги налогоплательщиков. Пока те не укажут ему на дверь.

…....

А может нам перевести часы дальше, и начать жить по японскому времени? Или элита предпочитает китайское?

Священные пожарники

Вечный огонь требует вечных пожарных.

Это не первоапрельская шутка. Я сам, лично, своими ушами слышал это в новостях. Если точнее, по радио «Серебряный дождь». Так что вопросы не ко мне. И я несколько раз сверился с календарем. У нас все еще март. И судя по всему, дело безумного мартовского зайца по прежнему живет и побеждает на одной шестой части суши. Однако, наивно было бы ждать обратного.

Итак, прямо сейчас, в эти минуты, в полном соответствии с договором о сотрудничестве между РПЦ (русской православной церковью) и МЧС (министерством по чрезвычайным ситуациям) России, в учебном центре МЧС моего родного города проходят курс полной пожарной подготовки три десятка действующих священников Русской Православной Церкви. И еще сотни по всей стране.

В процессе обучения эти добрые люди осваивают вождение пожарной машины, пользование пожарным рукавом и подъем по отвесной стене с помощью переносной лестницы. И прочие, потребные пожарнику премудрости. Увы, из сообщения не удалось узнать, проделывают ли они все эти забавы в полном ритуальном облачении, или переодевшись в брезентовые робы.

Возможно, ради такой оказии новоявленным огнеборцам пошили специальные огнеупорные рясы. И вполне естественно, если в комплект обмундирования будет входить несгораемый асбестовый крест. Неясным осталось вот что. С каким огнем намерена бороться священнодействующая братия? И от чего высокие иерархи РПЦ не могут доверить его тушение профессионалам?

Можно предположить, что целью окажутся бесчисленные языческие капища, называемые на территории нашей страны «вечными огнями»? Несомненно, потребности экономики требуют экономит газ, по сей день в изобилии сжигаемый в тысячах устроенных огнепоклонниками-большевиками святилищ. Хотя логичнее было бы сначала вынести из мавзолея Мумию их вечноживого бога.

Или ситуация в стране такова, что требуется срочно тушить разгоревшийся в душах огонь греха? И планируется ли в связи с новой культурной политикой создать части специального назначения РПЦ, оснащенные пожарными машинами с крестом на борту? Их задачей будет заливать святой водой разжигающие бездуховность выставки альтернативного искусства и независимые редакции.

Это было бы в духе традиций, поскольку первым пожарным был сам бог. Именно его усилия по заливанию огня в душах созданных им людей привели к Всемирному Потопу. Остается догадываться, какого рода дефект в божественном проекте послужил причиной такой коллизии. Но похоже, нынешнее поколение его служителей восприняло буквально идею «на бога надейся, а сам не плошай».

Следуя тенденции, можно ожидать дальнейшего развития начинания. Например, курсы подготовки священнослужителей по программе полицейского спецназа. Для охраны массовых мероприятий и духовного наставления маршей несогласных. Пастырское благословление резиновой дубинкой могло бы прибавить духовности многим, особенно среди молодежи.

Вполне уместным оказалось бы восстановление братского сотрудничества РПЦ и органов госбезопасности. Особенно в свете новомодных вольностей в умах осмелевших граждан. Хотя, скорей всего, сотрудничество это не прерывалось ни на миг. Но жизнь не стоит на месте, и освоение технологий перлюстрации электронной почты пришлись бы пастырям душ как нельзя кстати.

Неизвестно, планируется ли привлечь к проекту представителей прочих конфессий. Возможно, благому делу могли бы помочь заклинания отряда сибирских шаманов. Да и представителям молодой, но очень гордой религии полезней будет учить свою паству тушить огонь, нежели взрывать себя в людных места. Впрочем, для ее служителей могут открыть специальные курсы саперов.

Как бы там ни было, очевидно, что государство и церковь сегодня активно пытаются интегрироваться. И вслед за введением основ закона божьего в школьную программу и замены армейских политруков батальонными священниками, нам предстоит освящение всей нашей жизни. Вряд ли это соответствует принципам светского государства, но как известно, утопающий хватается и за соломинку.

Не понятна юридическая база и финансовое обеспечение подобных проектов. Если речь идет об освоении остатков выделенных на борьбу с прошлогодними пожарами средств, то все ясно. Батюшек бросили затыкать дыру в бюджете, проделанную их руководством. Собственно это их крест. Сделают карьеру, и в свой черед будут рулить бюджетными бабками с неменьшим размахом.

Однако, что-то подсказывает иное. Ведь уворованные иерархами деньги все равно не считает никто. И не будет считать, пока большая часть электората определяет себя как люди православной веры. Покуда это так, можно хоть святых выносить, и дальше строить уютные особнячки в самых престижных местах. РПЦ это священная корова власти и кормящейся от ее милостей прессы.

Значит корень проблемы куда глубже. И это уже по настоящему пугает. Потому что, похоже, речь идет об адском огне... И я не знаю, хватит ли на земле святой воды, что бы погасить его, когда он падет на нас. Возможно, уже следующим летом...

Подношение тюльпана

Пусть все существа избегнут похмелья и причин для похмелья.

Пусть все существа избегнут раскаянья и причин для раскаянья.

Пусть все существа придут в себя и научатся радоваться жизни как она есть...

Радоваться жизни, как она есть, не разрубая время на череду тусклых будней и пьяные вспышки кратких праздников.

Радоваться реальности, находя источник счастья в ней самой, а не в препаратах, в обилии производимых ее суетливыми обитателями.

Радоваться, осознавая что ни для праздника ни для грусти нет ни малейших оснований за исключением тех, которые мы себе выдумаем сами...

Легко сказать...! Когда после очередного куража находишь свою голову в совершенно другом месте, нежели ожидал. Не говоря о ее состоянии, как никогда далеком от светлой благодати по поводу изменчивости мира и тщеты всех дел в нем...

Весенний акт ритуального жертвоприношения только что убитых цветов к ногам юной богини кульминирует фейерверком страсти, традиционно принимаемой за врата рая. По счастью, на сей раз врата не охраняются суровым и неподкупным святым Петром, ключик оказывается на месте и даже как нельзя кстати подходит к замку.

Интересно, где сейчас Петр...?! И не разверзнется ли актом коварного небесного правосудия в самый неподходящий миг дверца платяного шкафа, и не устремится ли из мрачного чрева его на меня обличающий перст бородатого апостола? Изыди, Господи, из мыслей моих и из дел моих, и не мешай мне пережить эту ночь.

Ведь боги существуют для того, что бы помешать людям спать. И вообще мешать им жить своей жизнью. А праздник придумал бес, что бы попрать бога в голову. И стать ненадолго самим собой, а не образом и тенью небесного Отца. Потому что когда папа дома, то игра как то сразу теряет свой интерес.

От того так приятно быть взрослым. Потому что взрослый человек есть тот, кто сам себе и отец и мать. Тот, кому не мешает ни бог ни черт, и кто не ищет себе новых отцов ни в небесах ни под ними. Кто позволяет себе быть собой. Потому что нет такой вещи, как «быть собой». Ведь кем бы мы ни были, и сколько бы ни выпили по очередному поводу или без него, мы — это все равно мы. Такие, какие есть.

Для того, что бы понять это не нужен праздник. Для этого нужно утро после праздника. Утро, когда срезанные в жертву радости цветы начинают умирать. Потому что праздник не весел без их смерти. Он неполон без жертвы. Даже если это всего лишь убийство нескольких роз. Мы сможем забыть, что у них есть душа. Что хрупкие стебли хранят сознание и чувства. И чувствуют боль. Это реальность, а не романтика.

На востоке поднести женщине цветок, значит оскорбить. Потому что цветок это она сама. Трепетное женское лоно, податливо и мягко раскрывающее себя навстречу ласкающе жестким лучам восходящего солнца. Солнце — мужчина. Цветок — женщина. Подношение цветка выражает желание овладеть. Любить, ласкать, уничтожить, подчинить и лишить воли. Потому что цветок срезан. И он — в наших руках.

Цветы — символ смерти. Воплощение мимолетности красоты и непостоянства бытия, кратким цветом своим напоминает об изменчивости счастья. Подарить его женщине, значит сказать, что ее красота не вечна. И очень скоро облетит и завянет как цветы в наших руках. Прекрасное тело склонится к земле, лицо иссушат глубокие морщины. А потом она умрет. И никого из тех, кто любил ее красоту, не будет рядом.

Потому цветы подносят буддам. Тем, кто смело взглянул в черный зев пожирающего времени. И увидел в нем радугу. А затем показал ее нам.

Потому цветы подносят богам. Тем, кто попирает время ногами. Предвечным сияющим существам, играющим искрами наших душ ради радости вечной игры.

Потому цветы подносят мертвым. Тем, чья красота и сила кратким светом украсили мир, и сошли навсегда в край вечной тьмы.

Для того что бы взять цветы, женщина должна быть богиней. Или мертвой. Поднося цветы живым, мы говорим что они мертвы в наших глазах. Даже если сердце еще бьется. Мы дарим им пожелание смерти. Благословляем на старость. При том находя в этом странный повод для радости. Потому что Женщина это не просто цветок. Она сама символ смерти. Ее объятья воплощают пространство. Бесконечное пространство космоса.

Каждая женщина есть образ Великой Матери. Древней богини, породившей богов до начала времен. Они выросли и растерзали ее. Потому что у них не было иной плоти, что бы создать мир. Пустота, безграничное пространство космического вакуума, это ее тело. Первичная материя. Изначальная сингулярность. Черная дыра, исторгшая себя чудовищным цветком Большого Взрыва. Мы рождаемся, живем и умираем внутри него.

Цветок это образ вселенной. Даря его, мы подносим мир. Не спрашивая его согласия. И не задаваясь вопросом, как распорядятся им наши богини. Потому что играть судьбами смертных есть участь богов. Цветы это наш выкуп. Наши жертвенные агнцы. Не знающие речи, не могущие молить о пощаде. Послушно идущие под нож. Что бы смертью украсить наш праздник. Что бы поднести себя нам.

У цветов есть причудливая вера. Они верят в прекрасный Небесный Тюльпан, сына Радуги. Он пришел на землю и жил как обычный цветок, уча собратьев цвести полной мерой. Когда пришел час, он позволил грубым рукам людей срезать себя и продать свое истекающее соком тело на базаре. Три долгих мучительных дня умирал он на столике юной красавицы. И сделал это ради всех цветов мира, во искупление их грехов.

Он и сейчас умирает каждый год. Потому что первородный грех это красота. За нее мы будем срезать цветы. И бросать перевитые лентами связки их тел к ногам своих богинь. Особенно по весне, когда кровь не согрелась после зимних стуж, но уже предчувствует грядущий жар короткого лета. Весна это время биоцида. Избиение жизни ради улыбки хищного божества.

Пусть наши боги обретут счастье и причины для счастья. И пускай срезанные ради них жизни возродятся вновь. Или хотя бы пропадут не зря.

Восемь мартовских зайцев

Любимым, ненавистным и вдохновляющим...

С Праздником, милые дамы! Этот день ваш, разумеется при условии, что вы не станете претендовать на остальные 364. Думаю, так будет справедливо. Пропорция соответствует сравнительной доле нашего с вами вклада в достояние цивилизации. Да, вы нас рожаете. Всех этих эйнштейнов и леонардо сделали вы. Гитлеров кстати то же. Но кто вас просил об этом? Мы просили являть нас на свет?!

А если родили нас в этот мир без нашего ведома и согласия, то несете ответственность за все. За нашу страсть убивать друг дружку. Зачастую, ради вашей благосклонности к героям, увешанным боевыми наградами. Раз уж вы так любите все что блестит. За наши суициды и пьянство, за наркоманию и азарт. Слишком многим не нравится мир, в который вы их бросили. Но вам плевать. Вы никогда не остановитесь...

Скоро вашими стараниями на земле будет жить девять миллиардов людей. И если бы мы не убивали себя так часто, их оказалось бы в разы больше. Половине этих несчастных уже нечего есть. Но вы никогда не можете остановиться. Вы готовы рукоплескать идиотам, требующим от вас рожать еще больше. Постыдно подкупающим вас грошовыми подачками государственных пособий. Неужели вас так просто купить?!

Этих дядек понять можно. Их вымирающим странам требуются солдаты. Рабочие, пахари и налогоплательщики. Как вы могли заметить, им не очень нужна интеллектуальная элита. Лишь те, кто будет обслуживать трубу. Те, кто станут донорами органов, когда нефтяной краник пересохнет, а желание жить красиво останется. За это вы тупо бежите голосовать на выборах. И гоните туда пинками своего непросыхающего мужа.

Вы ни разу не задавали себе вопрос: Почему он пьет? Чего ради бежит со всех ног к бутылке, игорному столу, или тусклому экрану? Чье мурло ему так обрыдло, что мир пьяных галлюцинаций кажется лучшим выбором? Не догадались? Вы что, совсем отключили мозги? Или никогда не включали?! И прямо сейчас планируете удержать рядом с собой не желающего вас видеть мужика, родив ему еще одного будущего неудачника?

Потом вы станете его воспитывать. Как умеете. И удивляться, что вырастили еще одно поколение ублюдков. Не ставящих вас ни в грош. Вместе со всеми вашими культурными ценностями. Лицезреющих голую задницу с куда большим восторгом, нежели все лувры и третьяковки. Между прочим, на самом деле они хотят видеть вашу задницу. И, кстати, не только видеть... Перечитайте Фрейда. Если вам вообще что-то говорит это имя.

Я с удовольствием подарил бы вам на праздник немножко ума. Не потому что мужчины умнее. А потому, что они еще тупее. Так что вся ноша на вас. Могу биться об заклад, что вы, независимо от гендерной ориентации, восприняли написанное как плевок в лицо. То есть, приняли автора за его лирический персонаж. Иными словами, совершили ошибку, за которую пятилетнего ребенка признают дауном.

Я подарил бы вам свое сочувствие. Но оно не сделает вашу жизнь лучше. Я подарил бы вам весь этот мир, со всеми его звездами, горами, морями, лесами, птицами и ежиками. Но мир — не подарок. К тому же, у вас от него и так одни неприятности. И ума не приложу, что полезного вы с ним сможете сделать. Я подарил бы вам любовь, но вы не способны любить тех кто любит вас. И часто просто не в моем вкусе...

По этому я дарю вам восемь мартовских зайцев. Восемь абсурдных абзацев, которые вы прочли. Нагло попирающих прыгучими лапками все ваши сладкие приличия. Я люблю вас, я обожаю и уважаю вас, и буду признаваться в этом в тех формах, в каких сочту нужным. И мне бесконечно неважно, что вы по этому поводу станете думать. Независимо от того, умеете ли вы это делать на самом деле, или нет.

С Праздником вас, милые дамы!

Тень африканского бунта

Россия — общее название пустынных территорий, лежащих к северо-востоку от Африки. Или где-то между Варшавой и Пекином. Во всяком случае, для не озабоченных деталями обитателей Африки, Америки и Австралии. Точно так же, как мало кто из нас сможет указать на глобусе расположение республики Чад. Где-то в чаду и дыму, судя по всему, да и кого особо волнует. Вот и мы где-то в тех же краях.

Ровно в той мере мы интересны прочему миру. Со всеми нашими тараканами, равно как и без оных, в случае если таковые внезапно пресытившись нашей плотью и кровью всей стаей  отвалят в Ниццу. Где только их для полного праздника и не хватает. Однако, пока наши упыри остаются с нами, а значит нам их и кормить, раз уж с настойчивостью идиотов всенародно избираем их на царство снова и снова.

Недавно в рядах жирующих российских жуков прошел шорох и страшное волнение. Над их отдыхающими на берегах Куршавеля державными головами с грохотом пронеслись к югу стремительные стаи боевых самолетов. Вдали гулко ухнуло, потянуло дымом и запахло жареным. И каким-то шестым, а может и седьмым, отсутствующим у нормального человека чувством, жуки почувствовали, что в их дом постучала беда.

Ведь даже оплывшему от откатов и упившемуся вискарем жучаре ясно, что если веками жившие под султанами туареги принялись давить своих тараканов ногами, то и им есть о чем беспокоиться. Тем паче, когда на помощь туземцам устремили свою боевую мощь приличные страны. И сейчас вместе с восставшим народом северной Африки добивают тамошних озверевших от нефтебабок и безнаказанности кровососов.

Известно, что хотя сынам славян далеко до гордых детей востока, их вилы стоят на запасном пути со времен Стеньки Разина. И, по слухам, имеют жуткое свойство не ржаветь. Причем совершенно независимо от количества ранее пролитой крови. И ни один жучара не горит желанием иметь с ними дело. Тем паче, когда современный тренд предполагает авиационную поддержку местных вил всем прогрессивным человечеством.

И если русское оружие славно победами среди Кавказских гор, то против технического прогресса цивилизованных соседей ему что таракану супротив мухобойки. А военно-патриотической программой центрального телевидения стелс не собьешь. Несмотря на всю разрушительную мощь этого самого телевидения. Так что на этот раз всерьез запахло проблемами. Снизу электорат с вилами, а сверху самолеты-невидимки...

Иными словами, всякое должностное лицо, не желающее кормить собственную армию, имеет в недалекой перспективе шанс кормить вшей на нарах родной страны или предстать перед гаагским трибуналом. Из трех зол даже тупой выберет меньшее, и срочно увеличит довольствие военным в три раза. О чем с великой помпой и объявит публично, что мы и имели счастье только что наблюдать по всем телеканалам.

Для той части электората, что не понимает тонких намеков, вслед сообщено о начавшемся перевооружении армии и об увеличении в дав раза расходов на новые пусковые установки атомных ракет. Характерно, что внезапно обнаружившиеся в бюджете триллионные суммы пойдут не на ремонт рассыпающейся коммуналки или зарплату учителям и врачам. Ну что же прикажете делать, если в стране бабок девать больше некуда...

Так что, когда оголодавший народ отчается на бучу, давить его гусеницами танков будут сытые розовощекие танкисты. Потому что никакая новая власть им столько не заплатит. Да и командному составу не очень интересно лишиться своих милых трехэтажных особнячков. В общем, будет за что служивым кровушку проливать. Нашу с вами кровушку. А что бы не лезли под руку приличные люди, мы их атомной ракетой шуганем.

Для самых наивных, полагающих все это шуткой, рекомендую внимательней ознакомиться с реакцией на революцию в Ливии государственных телеканалов. И анализировать ее так, как психоаналитик изучает развернутый бред пациента. Сразу бросается в глаза паническая реакция нашей власти и ее идентификация с правящим там людоедским режимом. Она почувствовала, что колокол звонит по ней. И сейчас бьется в истерике.

Рыбак рыбака видит издалека, а все безумные полковники похожи друг на друга. Жаль, что ни одному из них никогда не стать генералом. Возможно, в этом качестве они принесли бы своим странам меньше вреда. Однако, история не знает сослагательного наклонения, и не оставляет надежд элитам, время которых истекло. К сожалению, дав им возможность скрасить уход бессмысленной и беспощадной бойней.

Что настанет, когда пыль уляжется, а герои будут с почестями похоронены? Возможно, страна станет другой. Или исчезнет навсегда в пучине времен, распавшись на множество суверенных кусочков. И хотя все прогнозы обещают второе, какое нам дело до них! Ведь нет ничего неизменного под небесами, и разве мы собрались жить вечно? А если так, то сами все увидим, когда придет время. Если доживем.

Русский март

Курица не птица, а еда.

Март это курица времени. Орел, не умеющий летать. Ни рыба ни мясо. Весна объявлена, но не думает начинаться. Зима, о смерти коей известно всем, на своем месте как ни в чем ни бывало. Она не заметила, как сожгли ее тело, намазав пепел на масленичный блин. Как простили прошлое и отпустили по реке былые обиды. Прошлое не собирается уплывать. Время сковано льдом.

В гигантские глыбы снега вмерзла вся мерзость и грязь, исторгнутая за зиму людьми и машинами. Мартовский город это вывернутый наизнанку желудок постиндустриальной цивилизации. Весна открывает сезон борьбы за достойное место среди его содержимого. Гонку открывает праздник женского сердца. Глупая попытка купить как можно дороже то, что будет не нужно через месяц и даром.

Март есть суть русской жизни. Свобода, которую объявили и не дали. Ни Европа ни Азия. Грязь и мерзость темных веков, вмерзшая в души. Холопство, гордящееся собой. Бьющее из под земли богатство, утекающее сквозь барские пальцы. Погоня за успехом, приносящим разочарования. Рабство, сгоревшее в пламени истории, по прежнему правит бал. Россия это страна обманутых надежд. Вечный упрек миру и себе.

Обиду множит экран. Дразнит светлыми улицами чужих городов. Соседка Европа сменила серебристую шубку зимы на искрящийся ковер английского газона. Среди молодой листвы бурлят оживленные толпы ярко одетых людей. Гуляют взявшись за руки пары, спешат по делам бизнесмены и неторопливо бредут гордые старики. В жестах сквозит достоинство, улыбающиеся лица открыты солнцу.

Бросив взор в окно, понимаешь, где живешь. Знание столь ясно в своей неприглядности, что хочется забыть его в тот же миг. Сколько бы для этого ни пришлось выпить. И, натянув на уши одеяло, страстно повторять мантру «моя страна лучшая в мире страна, мой народ лучший в мире народ», пока остатки сознания не покинут голову. Как покинули они местных обитателей. Уныло снующих по немытым мартовским улицам.

Март отсекает нас от лета. А с ним от всех яств европейского духа. От гражданских прав и воздуха свободы. От демократии и уважения к себе. Изотерма первого месяца весны чертит границу континентов. Мы азиаты. Претендующие зваться европейцами. Но мы не запад. Мы дальний запад. Дальний Запад сибирской тайги и великой степи, нависший над сторонящимся нас миром. Ему есть от чего прийти в ужас.

По грязным трещинам улиц текут люди в сером. Лица скованы маской усталости и обиды. Но, когда их обдает черной жижей из под колес очередное авто, покорность взрывается яростью. Серые хотят рвать обидчиков зубами. Втоптать ногами в грязь всякого, кто из нее поднялся. Тех, кто проносится мимо. Кто оделся чуть ярче. Кто начал считать себя человеком. Но их клыки коротки. А ноги слишком устали.

В сердце серых живет раб. Природа давит гордость. Весна плюет в глаза комком грязи. Серые стены и небо присоединяются к плевку. И рушат на понурые головы глыбы снега с нечищеных крыш. Эти края созданы для поругания человека. Небеса и город несут в себе трупный яд. Но заметно оно лучше всего в марте. От того по весне обостряется патриотизм и прочие душевные недуги.

Серый человек мнит себя венцом эволюции. Носителем древней культуры и обычаев, давших корень миру. Люди в сером пусты и тщеславны. Они мечтают видеть мир у своих ног. Что бы вытирать их о него, как избранная ими власть вытирает о них сапоги. Даже если за это придется заплатить тысячами жизней. Они нарожают еще. Видеть унижение соседа приятней, чем наладить собственную душу.

Но когда у соседей все в порядке, и нет ни кризиса ни цунами, чтоб потешить себя чужим горем, приходится мучить самих себя. Страна серых есть край скорби. Мировая параша, отхожее место цивилизации, на которую в незапамятную пору выселили племя неудачников. Здесь нельзя жить и оставаться людьми. Зато можно кичиться собой. И считать свое место лучшим. Ненавидя своих самозваных спасителей.

Для живущих на помойке характерно портить все вокруг. К чему прикоснутся их руки, в миг обращается в пакость. Демократия и автомобилестроение, судебная система и свободная пресса, медицина и образование, все, что делает жизнь лучше в нормальной стране, тут становится издевательством. Еще одним способом плюнуть ближнему в лицо. Даже весна здесь превращается в мерзость.

Мартовский человек лют к говорящим правду. Он ненавидит отражаться в зеркале. Потому что питается чужим горем. Называя это любовью к своему племени. Племени выродков, готовых жрать друг-дружку по любому поводу. Его жизнь это чья-то смерть. Его радость это чье-то унижение. От того кровавый бог-упырь до сих пор лежит в хрустальном гробу на главной площади страны. И пребудет там вечно.

Бог-упырь, пожравший жизнь миллионов, есть наша зима. Леденящий ужас, смерть и морок. Его культ как бы давно отменили. Отпустили память о злодействах. Простили ненавидящих нас. Вот только те не думают уходить. Памятники упырю и его своре как прежде попирают площади городов. Центральные улицы носят имена палачей. Их торжествующая песнь вновь стала государственным гимном.

Наследники бесов снова учат нас жить. Стремительно пролетая по встречке в лимузинах с мигалками. А потом заливают нам байки о великой стране и ее национальной идее. Вурдалаки живее всех живых. Им не нужно прощенье. Им нужна кровь и власть. И они найдут способ ее получить. Пока их будущие жертвы забавляют себя кривлянием фигляров. Наивно принимая март за весну. До которой еще очень далеко.

Обратная сторона суши

Вчера гордые потомки самураев ели суши из сырой рыбы. Сегодня рыбы едят их сырые тела. Унесенные гигантскими волнами, их фаршированные заморскими гамбургерами тушки стали кормом для рыб. Фортуна переменчива, и круговорот еды в природе не отменял никто. Если идешь в море, то когда-нибудь и море может придти за тобой. Неумолимо подхватит и унесет в суровых ладонях туда, откуда нет возврата.

Древний самурай встречал приближающееся цунами лицом к лицу. Воин не бежит от врага, если тот в миллион раз сильнее. Он живет, что бы умереть с честью. И не потеряет лицо, омрачив последний час позорным и бессмысленным бегством. Любой день достаточно хорош для того, что бы встретить смерть. Это последний штрих великого каллиграфа, придающий иероглифу жизни совершенство завершенности.

В телевизионных репортажах из Японии не видно плачущих лиц. Гордые люди, потерявшие все, смеются в лицо наслаждающегося их трагедией миру. Так их славные предки смеялись, сдирая кожу с пленных врагов. С радостью ловя ужас в глазах иноплеменных варваров. Потому что варвар силен лишь когда побеждает. Когда он укрыт броней своих танков и авианосцев. Настоящий герой силен всегда.

За это мир ненавидит их. Слабый с замиранием сердца ждет гибели сильного. Предвкушая смерть льва в прямом эфире. Зрители хотят крови. Им мало тысяч жертв. Им нужны миллионы. Они хотят видеть картинки голливудских апокалипсисов. Километровой высоты волны, смывающие города. Разверзшуюся землю, пожирающую здания и бегущих в ужасе людей. Атомные грибы над электростанциями.

Япония есть зеркало нашего разума. И если мы хотим видеть в нем ад, то на зеркало не стоит пенять. По счастью, мы умеем не признавать свое отраженье. У нас на глазах плотные шоры. Завесы мертвящего лицемерия, позволяющие легко отрицать то, о чем только что мечтали. Это правда. Я лично знал людей, испытавших 11-го сентября искренний восторг. Они не были мусульманами. Это наши.

Я своими ушами слышу разговоры наших сограждан. Я читаю их в интернете. Этот захлебывающийся от счастья кровожадный смех ублюдков. Жалких трусов, с ухмылкой аплодировавших первому абзацу. Я писал его специально для вас. И сейчас ваша радость обличает вас. Хотя вы успели спрятаться в раковину привычного ханжества, ваша душа выдала себя. И теперь ее ждет ад.

Возможно, бог посылает нам зрелища чужих бед тогда, когда в аду открываются новые вакансии? Они ждут вас. Хотя, скорее, бог выглядит коварным садистом лишь потому, что таковы души его поклонников. И мне ничуть не жаль их будущих мук в огне. В том огне, в котором вы так любите видеть на экране других людей. Потому что вы уже в нем горите. Вы сами создаете и питаете его.

При всем сочувствии, ни в моей власти погасить его. Пророки и святые всех народов не смогли сделать это. Не стоит и пытаться. Но что вы будете делать, когда нас постигнет участь несравненно горше, нежели наших соседей? Когда земная ось сдвинется, и Ледовитый Океан устремит валы на наши равнины и нефтяные поля? Когда ублюдки всего мира будут с восторгом лицезреть в прямом эфире гибель России...

Мир - зеркало нашего разума. И когда увидим в нем ад, на него не стоит пенять.

Шайтан-мяч

Случилось невиданное. Президент покоренной Чечни, гордый воин Рамзан гонял по полю футбольный мяч. На глазах подданных руководимая им команда продула приглашенным за безумные деньги бразильцам. Иного ждать можно лишь в продающей себя на каждом углу России. Но Бразилия цивилизованная страна. И ее людям не чужда гордость. Хотя победителей могли и расстрелять. Прямо на стадионе.

Характерно, что случилась сия потешная баталия в женский день восьмого марта. Видимо, у крутых джигитов не нашлось лучшего подарка своим красавицам. Кроме как быть битыми публично. Есть таки в восточных орлах что-то исконно садомазохистское. Если уж не взорвать себя при всем честном народе, так позвать заведомо более сильного противника и проиграть с честью. Жителям равнин этого не понять.

Возможно, в том корень всех кавказских войн. Горы уважают силу. Слабый там погибает. А что бы узнать сильного надо вызвать его на бой. И проиграть ему. Хотя бы на спортивной арене. Ничего, что на деньги слабой центральной власти. Слабый платит всегда. Но есть в произошедшем помимо курьеза еще и урок. Что бы не бояться чеченца, не обязательно родиться бразильцем. Достаточно просто быть человеком.

Так что, Рамзан, я тебя не боюсь. И ты меня не бойся. Потому что в мяч я играю еще хуже тебя. Хотя, несмотря на весь комизм происшедшего, рад что воины гор сегодня играют в футбол кожаным мячом, а не отрезанными головами неверных.

Между прочим, как насчет в следующий раз сыграть матч в шахматы? С Каспаровым?

Лосар - тибетский новый год

Новый год — очень странный предмет. Стоит встретить его раз, и уже не отделаться. Он станет преследовать вас, подобно навязчивому кошмару, являясь всякий раз в новом обличии под разными именами. Старый и восточный, китайский и турецкий новые года давно прописались в строках календаря. Им на смену спешит новый год индейцев майя и карнавал папуасов с островов Кука.

Лосар — тибетский новый год. Он загадочен и внезапен. Строгий календарь рассудочного запада не волен уловить нюансы востока. Дата исчисляется по лунному календарю с крайне туманными дополнениями. По неподтвержденным слухам, в нем учитываются не только фазы Луны, но и движение по небу невидимых темных планет и лун. Их не видно, а они есть. Возможно, лишь в уме самих тибетцев.

В этот раз циклы сошлись в разгар масленицы. Черная луна потеснила солнце. Лосар вошел в наше мягкое сердце словно нож в масло. Острый нож гималайских гурхов. Ветер с тибетских гор несет хлопья снега по нашим улицам. Задувает очаги и леденит сердца. Студит мозг предчувствиями. Если восток приходит на запад, значит это кому-то нужно? Или время подгоняет, и небо уже готово пасть на землю?

Природа сознания вне времени. Но нам все равно. Никто не способен спорить с этим весьма неочевидным тезисом. Усталый ум ищет не труда, а праздников. Они не приносят радости, но помогают забыть о будущем. Об изменчивости, старости и смерти. Вашей старости. Вашей смерти. О непостоянстве этого мира. Тщетности надежд. Крахе всего, что вам дорого. О неизбежной и скорой гибели Запада.

Запад умирает. Хотя держится бодрячком. Его воины, шедшие на восток что бы сделать его западом, обратились в прах. Внуки бойцов, несших на штыках истину варварам, склонились пред их мудростью. Христова любовь сломала зубы о твердыни Гималаев. Сердце Азии осталось непокоренным. Из его ран течет не кровь, но лава. Она затопит бастионы запада. Солнце востока слепит нам глаза.

Ищущие новых наслаждений открылись востоку. Любопытные дети Европы, взяв штурмом крепости восточных тиранов, были покорены его жрецами. Шафрановые боги Азии танцуют в их душах. Ноги танцоров в сверкающих браслетах попирают тела побежденных. Руки сжимают прекрасные цветы и устрашающие орудия смерти. Шеи увиты ожерельями из черепов и отрубленных рук. С клыков стекает кровь.

Ужас завораживает. Божественная любовь есть ненависть. Мы знали это, но не были готовы сказать себе. Восточные боги открыли наше лицо. Лицо умирающего хищного зверя. Вера отцов это страх. Попытка укрыться от всепоглощающей пасти смерти. Восток предлагает нам обернуться. Встретить кошмар лицом к лицу. И встать пред ним гордо и смело. Потому что мы сами есть ужас и смерть.

Тела, попираемые танцующими божествами - наши. Отрубленные руки — недолговечность дел. Ожерелье из черепов — безначальная череда жизней. Каждая из которых закончилась смертью. Свирепое время срезало нас как колосья. И сделает это снова. Стремительным взмахом серпа вскрыв нашу плоть. Содрав кожу чтоб обтянуть ей ритуальный барабан. И сыграть на нем свой победный марш.

Это день торжествующего времени. Входящего в нашу плоть словно нож в масло. В этот час мы празднуем его триумф. Новый год это праздник смерти. И праздник жизни. Потому что жизнь и смерть суть одно. Но под разным углом. Так же как любовь и стремление к власти. Люди желают счастья тем кого любят. То есть хотят уничтожить их жизнь как она есть, и дать им другую. Ту, что придумали для них сами.

Смертные хотят быть богами. Танцующими демонами, рвущими в клочья обрыдлую жизнь. Мечтают заменить мир, мозг и сердце порождениями собственного разума. Нам не нужна реальность. Мы демиурги мироздания. Пляшущие восточные боги. В них узнаем мы свое отраженье. Увиденное леденит кровь. Завораживает взглядом василиска. Западные бандерлоги пред ликом древнего Каа. Мы все ближе...

С днем Времени вас, смертные!

Масленица, голод и агрессия

Голод не тетка, а образ жизни. Доминирующий среди населения северных краев. Когда-то в древности, народы-неудачники, вытесненные в сумрачный край из теплых мест бойкими соседями, решили считать эти места родиной. В силу странной инертности человеческой психики, обязательство давних предков до сих пор лежит на нас. Крылья коротки, да и силы не дают улететь. Короткое лето дарит мало еды, а в стужу аппетит особенно лют.

Масленица это кусочек юга. Нещадно загнанное на дно коллективного бессознательного воспоминание о прародине. О тепле, сытости и солнце в зените. Солнце обернулось блином, сладко спустилось в желудок и разрумянилось напоследок костром прощеного воскресенья. Простим ли мы когда-нибудь древних вождей, приведших нас сюда? Простим ли народы-победители, огнем и мечем гнавшие нас с плодородных нив?

Прощение это отмена прошлого. Прекращение времени. Былое становится не бывшим. Или не важным. Оно зреет годами, утрамбовываясь опытом и перемалываясь зубами души. Прощение есть высший дар, потому что простить значит убить. Сжечь на костре заживо, как мы жжем чучело зимы. И принять без остатка. Прощение исцеляет мир. Но, часто мир хочет взять нас силой. Принудить к прощению. Это худшее из насилий.

Навязанное обществом, религией и культурой прощение убивает душу. Разрубает ее на куски топором лицемерия. Лоботомирует разум. Мы прощаем и не прощаем одновременно. С тех пор в нас живут два человека. Раб и мститель. Этот дуализм мы проецируем в небо и в мир. Небеса разделяют беспомощный бог рабов и восставший мстительный демон. Народ распадается на холопов и бар. И ни те ни другие не в состоянии держать меч.

Славяне стремились стать викингами, но не смогли. И призвали их править собой. Простим ли мы свирепость гостей и тупость пьяного вече? Поймем ли когда-нибудь? Почему мы с таким нетерпением ждем возвращения птиц? Хотим улететь вместе с ними? Проводить лето на берегах Нила? Там, в краю пирамид, ждет древний бог. Предвечный и мудрый Крокодил, воплощенный безжалостный голод. Он и сегодня живет в нашем сердце.

Масленица это час его возвращенья. Мы насыщаем его бездонное чрево. Обжираясь на год вперед. Набивая пузо всем, что сэкономили за месяцы стужи. В эту безумную пору голод марширует победным строем. Мы на несколько дней сдираем с себя шкуру цивилизации. Становясь теми, кто мы есть. Алчными голодными варварами. И прощаем за это всех, кто нас сделал такими. Но никогда не простим того, кто узнал нас в лицо.

С Масленицей, земляки!

Голод богов

Масленица! Маленькая радость великого народа, праздник вселенского обжорства, долгие дни предвкушения чуда. Пир в ожидании лета. Ночь все короче, и пусть утренний мороз по прежнему трескуч, в полуденных лучах солнца уже отдается эхо близкой весны. Краткое счастье северных краев, передышка в череде вечного сумрака и холодрыги. Впрочем, здесь издревле наловчились превращать лето в страду. В сезон страдания.

Но мучение еще впереди. И кажется, будто не примутся никогда гореть леса и чадить торфяники, и не схватятся в битве за урожай доживающие свой век труженики полей с родной природой. Природа, как всегда, победит тружеников. Тем более на ее стороне привычно выступит нефтяная гордость и владычествующая вертикаль. Скромные плоды родной земли поклюет воронье в высоких кабинетах, а крохи упадут к нам на стол.

Из этих крох мы испечем блин. Он наша доля в победе. Но сейчас это не важно. Блин торжествует. Вытесняет грусть и мрачные предчувствия. Выдавливает тоску и страх на дно подсознания. И все пустое и праздное отступает пред его сулящей сытость полнотой. Блин есть царь русской еды. Повелитель стола. Он являет собой лик и образ нашей земли. Символ и плотское воплощение души. Покрывающий собою мир и круг времен.

Блин становится мембраной. Прозрачной, но плотски ощутимой границей меж холодным сознанием зимы и текучим жарким бессознательным лета. Солнце расплавит мозг, сорвет одежды и отменит ледяные оковы стыда. Высокая трава и загородное шоссе сокроют утехи вчерашних верных мужей. Но сегодня их семьи еще крепки. А снежные королевы тешат себя верностью на кухнях. Их верность закончится через две недели. Верность это зима.

Лед изгоняется огнем. Дни всенародного обжорства венчает ослепительное аутодафе. Мы жжем зиму. И посыпаем мир ее пеплом. Стремясь развеять по ветру ее леденящую кровь лютость. Она наша грешница, наша ведьма, наш еретик. Время тьмы - первородный грех северных краев. В суровом краю суровый обычай, и века назад здесь жгли живых людей. Зиму венчало сожжение старцев. Тех, кого не забрала стужа, дожигали сыновья.

Древность безжалостна. Ослабевших и нежизнеспособных сбрасывали со скал еще в младенчестве. Утративших силу и ставших обузой вчерашних героев в лютую стужу отвозили на санях в лес и оставляли в дар смерти. Только так выживало все племя. Лето недолго, а запасов никогда не хватало на всех. Лишь много позже опыт стал обретать ценность. Дал оправдание немощи. Обложил юность оброком содержать старость.

Масленица это древняя тризна. Пир по тем, кого унесла стужа. По тем, чьи тела мы вручили метели. По матерям и отцам, собственной смертью поправшим смерть рода. Давшим шанс дожить до весны молодым. То время безвозвратно ушло. Но каждое новое поколение по прежнему стремится сжечь своих отцов. Мы видим отблески адского пламени в глазах наших детей. Они хотят унаследовать мир. И не желают ждать слишком долго.

Сгореть на масленичном костре было особой честью. Привилегией вождей, великих воинов и шаманов. Их жизнь поддерживали до урочного часа, даже если тело было слабо. Холили и берегли, отдавая им лучший кусок. Согревали теплом юных дев. Придет день, и их ласки обернутся языками огня. Вчерашние любовницы зайдутся в радостном хороводе у горящих ног того, кого любили и ласкали. И страстно отдадутся его юным сынам.

Обновление жизни требует жертв. Танцующие в хороводе знают, что в урочный срок поднесут свои тела холоду и огню. И не надеются жить вечно. Но знают, что огонь и лед дают новую жизнь. Потому что небо это огонь. Пламя и ветер словно два коня, подхватят дух и унесут в чертоги пламенеющих богов. Или в хрустальные замки инистых великанов. От того дети не ведают ни страха ни стыда. Они уже боги. Новые боги этого мира.

Но сперва надлежит проводить восвояси старых богов. Тех, кто уже отплясал свое. Того, кто вчера был добытчиком пищи и повелителем дум. А нынче стал не нужен. Но ему предстоит еще исполнить свою главную роль. Старца услаждали песнями и умащали маслом. Что бы пламя занялось посильнее. Одевали в венки из засохших прошлогодних цветов. Цветов его последнего лета. Теперь его цветком станет пламя.

Полноту прожитой жизни символизирует замкнутый круг. Масленица — день завершения круга. С нее все начнется вновь. Для тех, кто полон сил и юн. И по этому очень важно освободить себя от всего нежизнеспособного, ветхого и старого. От того, что висит на плечах, сковывает руки и мозг ледяными оковами. От старых людей. Старых ненужных вещей. Обрыдлых и тягостных связей и привычек. В этот день мы поднесем их огню.

Сегодня мы сожжем зиму. Развеем по ветру прошлое. Бросим в огонь старое, мрачное, светлое и святое. Все, о чем молились, на что надеялись, но так и не обрели. А то что получили, растаяло как снег, сжалось как зимняя ночь, и стало неважным. Масленичный блин это колесо времен. Безжалостно катящееся по душам и телам. Придет время, и оно проедет по нам. Масленица это маленькая смерть. Пир во время птичьего гриппа.

Придет последнее лето, и тела гордых царей мирозданья, пирующих ныне за праздничным столом, склюют птицы. Но сейчас они едят блины. И думают, что их жизнь будет вечной. Словно шведский стол бытия не иссякнет вовек. Хотя ложка уже скребет по дну. Блин символизирует изобилие. Зовет принять в себя, поглотить, растворить в теле и духе. Пирующий есть повелитель яств. Символически воплощающий вечную сытость.

Когда-нибудь мы будем сыты. В краю вечной охоты еды хватит на всех. Но сейчас мы несем в себе голод. Космическая, первозданная ненасытность смотрит на мир нашими глазами. Чутко вслушивается в ночь нашими ушами. Мыслит нашим мозгом. Мечтая пожрать мир. Сделать его своим. Подвластным, контролируемым и безопасным окружением. И видит в нем лишь еду. То, чем можно овладеть. Жертву. Добычу. Пищу.

В древности блин был мандалой. Кругом мирозданья, с его горами, лесами и полями. Наполненный до краев бессчетными бродячими, плавающими и летучими существами. Их тела и души размещались на круге в виде сладких фигурок и пирамид. Все это подносилось богам. Собственно, оно и так изначально принадлежало им. И мы помещали их в свои тела. Боги ели нашими зубами. Это была совершенная жертва. Высшее подношение.

Помимо внешнего подношения существовало и внутреннее. Мы подносили богам сами себя. Дарили им полноту нашей жизни и нашей души. Блин воплощал собой не только мандалу внешнего космоса, но и внутренний мир во всей его завершенности. На нем нашли место наши лучшие и худшие качества и свойства. Образы любимых друзей и ненавистных врагов. Все это мы отправляем в пасть вечности. И теперь оно навсегда в нас. Вечное и святое.

Пришел час, и люди принесли в жертву своего бога. Бог, распятый окровавленный блин, пронзенный остриями зубов. Мы рисуем за головой радужный круг, стыдливо называемый нимбом. Но в сердце своем знаем что это блин. Тарелка с лежащей на ней головой бога. Приходит время еды. Мы вонзим зубы в его глазницы. Расколем череп. Растерзаем мозг. Выпьем память, став сопричастны всей бездне времен. Причастившись Творению.

Мы едим вечность. Пожираем солнце. В свой час оно поглотит нас. Все о чем мечтали, чем жили и с чем боролись, хрустнет и исчезнет в зубах безжалостного бога. Но сегодня наш час. Наши рты есть врата бездны. Черные дыры межзвездного вакуума. Маслянистый круг на тарелке соединяет собой пространство и время. Это колесо времен и чаша небес. Пред нами лежит вселенная. И мы сожрем ее. Если нас не остановить.